Арт-объект

Иван Складчиков: «Очень велик соблазн загнать «Аттилу» в железо и рванину»

18.04.2019 Лада ВОЛКОВА
27 апреля в Уфе состоится самая ожидаемая премьера года. Постановка оперы Джузеппе Верди "Аттила" на сцене Башкирского театра оперы и балета станет режиссерским дебютом всемирно известного оперного баса Ильдара Абдразакова. В качестве художника-постановщика над оперой работал Иван Складчиков, входящий с первую пятерку самым перспективных театральных художников Санкт-Петербурга. Он рассказал, почему башкирский "Аттила" обещает стать одним из самых дорогостоящих проектов за всю историю существования театра.

«В современных спектаклях художнику негде разгуляться»

 

Питерский художник известен как иллюстратор и сценограф одного из самых успешных шоу-проектов последнего времени - "Прекрасная М" питерского "Ленинград-центра" о судьбе русских балерин, иммигрировавших из страны после Октябрьской революции. Но вот работать над большим оперным спектаклем Ивану Складчикову прежде не доводилось. В башкирской столице художник уже несколько месяцев: с начала года - и пока Ильдар Абдразаков был занят в поставке "Дон Жуан" нью-йоркского Метрополитен-опера, и представлял свой именной музыкальный фестиваль в российских городах - Иван Складчиков выступал и в роли помощника режиссера.

- "Аттила" - одна из любимых опер Ильдара Абдразакова. Он исполнял партию воинственного вождя гуннов на самых разных сценах мира - от Метрополитен-опера до недавней нашумевшей премьеры в Ла Скала. И не случайно именно эту оперу он выбрал для своего режиссерского дебюта. А как вы попали в этот проект?

- Мы с Ильдаром давно дружим, как и с его братом Аскаром, который будет исполнять заглавную партию в одном из составов - всего их, кстати, будет четыре. Ильдар, конечно, видел какие-то кусочки моих работ, что я делал раньше в "Ленинград-центре" и вообще знаком с тем, чем я занимаюсь: я ведь вообще-то не только театральный художник - делаю и графические серии для разных домов, и дизайн-приглашения для разных людей, и оформляю витрины. Он мне позвонил в прошлом году и сказал: "У меня есть идея: давай сделаем "Аттилу". Я сразу согласился, но сказал, что мне не интересно делать современный спектакль, потому что мне там негде разгуляться, как художнику. И мы решили, что будем делать классическую постановку.

- Дмитрий Хворостовский, с которым Ильдара связывали дружеские отношения, как-то сказал, что если артист исполняет партию героя, скажем, XVII века, то ему трудно войти в образ в каком-нибудь затрапезном костюме из дешевых тканей. В вашей постановке, судя по всему, таких проблем у артистов не будет.

- Во-первых, Дима был, с одной стороны, конечно, прав. А с другой стороны, я думаю, что артисту очень важно ощущать себя на сцене комфортно. Поэтому, когда я работаю с артистами, всегда иду на некие изменения, если они им нужны, потому что им надо быть там, им должно быть хорошо, они должны создать определенный образ, который мы лепим совместно. Что касается конкретно "Аттилы", то, когда мы начинали работать с Ильдаром, то изначально думали, что сделаем большой классический спектакль, который нас будет относить к Ла Скала времен Риккардо Мути, времен, когда там пели великие певцы. Хотелось сделать красивую историю не в смысле красивости, а в смысле некой романтичности. Больше скажу: я глубоко уверен, если мы имеем дело с жесткой историей, а "Аттила, безусловно, такая, мне как художнику кажется, что жесткую историю надо всегда смягчать. Надо максимально вытаскивать из нее лиризм ситуации, подчеркивать его, чтобы это была объемная история, потому что очень велик соблазн загнать такую историю в железо, в рванину, какую-нибудь тьму. Но тогда, мне кажется, это будет "масло масляное".

 

«Живая лошадь на сцене - это всегда очень красиво»

 

- А вы посмотрели новую постановку "Аттилы" в Ла Скала с Ильдаром? Там действие, кажется, происходит во времена Второй мировой войны.

- Скорее, в 30-е годы. Это некая история, связанная с фашисткой Германией. Вы знаете, я посмотрел, но уже после первого исполнения - осознанно не полетел на премьеру в Милан, потому что обычно в тот момент, когда я делаю спектакль, пытаюсь не смотреть подобное, чтобы ни в коем случае не сбивать себя. Потому что порой случается очень страшная вещь, о который когда-то говорил Товстоногов: когда ты хочешь поставить спектакль и уже его делаешь - вдруг видишь постановку того же спектакля, которая тебе кажется идеальной - все, твоему спектаклю хана! Его надо закрывать, потому что тогда у тебя в голове сидит некая структура, может, не совсем идеальная и даже не близкая к тому, что ты хотел сделать, но ты понимаешь, что постановщики сделали некую очень грамотную и правильную историю, которую лучше, кажется, уже не сделаешь. Вот поэтому я всегда боюсь таких моментов и до поры стараюсь не смотреть аналоги. В результате все же посмотрел, но позднее, в записи, когда наш спектакль уже, так сказать, стоял на рельсах, когда уже не мешает. Кроме того, у нас ведь совершенно разные истории - и по стилю, и по наполнению. И в этом смысле мы были в какой-то мере застрахованы. 

- В постановке "Аттилы " в Ла Скала Ильдар Абдразаков выезжал на лошади - это было очень эффектно! А в башкирской версии живая лошадь не планируется?

- Нет, живой лошади, к сожалению, не будет, потому что у нас очень сложная сценография, и она просто физически не позволяет лошади выйти на сцену. Потому что архитектурно театр построен так, что у меня для этого не хватает места. Мы же тоже пляшем от архитектуры - в разных театрах для реализации тех или иных спектаклей разные возможности, связанные не только с техническим наполнением. Например, в Башкирской опере сейчас очень неплохое техническое наполнение, но есть архитектурная история, когда есть портал, выстроенный проектировщиком, и стена, которую ты не можешь перенести. Например, когда зритель придет на спектакль "Аттила", он не увидит пола Башкирской оперы - это большое строительство, огромная лестница во всю длину сцены с перепадами высот. И тебе нужно как-то спускать актеров, строить дополнительные лестницы за кулисами. И в итоге архитектура театра, к сожалению, не позволяет мне построить широкий пандус, по которому лошадь смогла бы зайти на сцену. Хотя, конечно, живая лошадь - это всегда очень красиво.

- В современных постановках часто используется видеоряд - для миланского "Аттилы", к примеру, Ильдар даже в небольшом ролике снимался. А как с этим обстоят дела в вашей постановке?

- Я против того, чтобы делать из театра кино, некую странную структуру, которая почему-то должна работать как новости. Зачем делать из Аттилы, скажем, сирийца? Театр - не для последних новостей. Я надеюсь, что "Аттила" останется в репертуаре театра и через пять, и через десять, а может, и через двадцать лет. Возьмите балет "Спартак" - это спектакль выпуска 1968 года, мы до сих пор смотрим с декорациями и костюмами Версаладзе, и они кажутся абсолютно адекватными, нет ощущения какого-то дикого, никому не нужного анахронизма. И есть много спектаклей, поставленных в угоду сиюминутной моде, которые уже через два-три года невозможно смотреть, они становятся никому не нужны и выбрасываются из репертуара. А всегда очень хочется, чтобы твой ребенок, а "Аттила" - это наш с Ильдаром ребенок, мы его носили как слоны своих детенышей носят - больше года, жил долго.

 

«Костюмы можно купить и в соседнем магазине, но это не наша история»

 

- Башкирский "Аттила" обещает стать одним из самых дорогих проектов в истории театра. Все костюмы из натуральных тканей, даже обувь героев такая, что ее можно носить не только на сцене - оправданы такие затраты?

- У меня ощущение, что картинка складывается красивая - нет ощущения, что костюмы из разных постановок. У художника все-таки должна быть своеобразная симфония на сцене - из цвета, из фактуры, из того, что мы рисуем. И еще очень важно, чтобы та графичность, которая была изначально, все-таки сохранялась. В плане костюмов это очень тяжелый спектакль - четыреста костюмов. Только хор переодевается четыре раза за спектакль -  и это каждый раз разные костюмы. Сначала это жители Аквилеи, потом мы переодеваем их в римлян - и это совершенно другие костюмы, которые должны друг с другом сочетаться, дружить с костюмом Папы и облачениями монахов. Если ты хочешь поставить некий современный спектакль, для которого костюмы могут быть закуплены в соседнем магазине - и таких спектаклей тоже очень много - это одна история. И совсем другая, когда ты ставишь большой классический спектакль - а мы идем именно по этому пути - ты сталкиваешься с тем, что купить ничего нельзя, и все нужно делать своими руками. И это всегда спектакль очень недешевый - ведь это ручная работа.

- Судя по всему, это будет совершенно шикарная постановка с роскошными костюмами, оригинальной сценографией…

- Вот представьте: у нас 70 человек хора, плюс 25 детского хора, больше 30-ти человек балетной труппы - и всех их нужно одеть. А еще солисты, которые тоже несколько раз меняют костюмы. Даже монтировщики будут в костюмах - они выносят флаги, и я не мог их не одеть. И это мы еще не говорим про сценографию, которая тоже меняется в каждой сцене. Что интересно: было время, когда очень ругали старые советские спектакли - причем знаменитые. Прошло почти 30 лет, и вот сегодня выясняется, что сейчас сделать такой спектакль, как, скажем, "Дон Карлос" несоизмеримо сложнее, чем перенести его в какой-нибудь офис с современными костюмами. Башкирская опера в этом смысле совершенно гениальный театр, потому что здесь сохранились собственные мастерские, где люди все могут делать своими руками - им не нужно объяснять, например, что такое аппликация. И это, настоящая высокая мода - даже не Ив Сен-Лоран, это гораздо круче, поверьте. Я просто не престаю восхищаться тем, как работают все театральные цеха - далеко не каждый театр может сегодня этим похвастаться.

Другие новости

Сегодня
Популярное
Что почитать

ОПРОС После выхода на пенсию вы планируете

Результаты