В фильме «Сын Саула» апофеоз фашистского ужаса встает перед зрителем во весь рост

Чудо в Освенциме

Действие происходит в 1944 году. Саул Аусландер находится в концлагере Освенцим и состоит в зондеркоманде. Это группа заключенных, которые выполняют черную работу – они направляют прибывших евреев в газовые камеры, обыскивают пожитки на предмет драгоценностей, а после – сжигают трупы. Члены зондеркоманды больше напоминают живых мертвецов. Они сами об этом говорят и незаметно обсуждают, успеют ли сбежать из лагеря до того, как их убьют в тех же камерах, которые им приходится «обслуживать». Кажется, что уже ничего не пробьет окаменевшее от подступающей смерти лицо Саула. Но вдруг в газовой камере происходит чудо – неизвестному мальчику случайно удается пережить газы. Под изумленным взглядом Саула немецкий доктор проверяет, жив ли паренек (жив!), и по-медицински, без особых эмоций перекрывает мальчишке воздух. В Сауле что-то происходит, и все следующие два часа экранного времени он будет изо всех сил пытаться похоронить этого ребенка по-человечески. Он будет беспрестанно рисковать жизнью в поисках раввина, чтобы тот прочитал заупокойную молитву, а также в попытке найти тело мальчика, пока еще не сгоревшее с сотнями других.

Фильм, как надгробная плита, давит на зрителя до последних минут, которые, впрочем, облегчения не приносят. Достигается это за счет не самой тривиальной подачи материала – без слез, душераздирающей музыки и переплетения сюжетных линий. Режиссер ведет повествование в унисон происходящему - так же сухо и тяжеловесно. Но свою роль играет и техническая сторона фильма. Практически все это время оператор направляет камеру на лицо главного героя, создавая впечатление, что зритель ходит рядом с Саулом и пытается поймать его отсутствующий взгляд то ли на правах такого же заключенного из зондеркоманды, то ли призрака из числа убитых в Освенциме. Мы видим лишь то, что видит Саул. И только боковое зрение да случайные взгляды героя, за которыми мы не можем не последовать, позволяют взглянуть на происходящее: суетливые механические движения пленных, равнодушные расстрелы, крематорий с горами трупов, из которой кто-то выдирает золотой зуб, чтобы потом дать в качестве взятки за проход в женские бараки. Подобный технический прием по-своему объясняет фамилию Саула Аусландера, которую можно интерпретировать как «посторонний человек», «сторонний наблюдатель». Застывшая в предсмертной судороге музыка практически отсутствует в фильме – это огромная минута молчания, в которой и персонажи почти не говорят – незачем.

Библейский контекст

Фильм получил такое название неслучайно. Сын Саула, несмотря на нулевое присутствие в кадре, - это центральное чудо, которое возвращает полумертвым людям давно сгоревшие мосты и заставляет действовать. Слух о выжившем сыне иудея (чувствуете библейский контекст?) вселяет надежду: значит и здесь, в закрытой и насквозь отравленной камере, можно выжить. Саул, кажется, и сам до конца не уверен в том, почему он так хочет похоронить парня. Действительно странно, ведь количество мертвых тел изо дня в день увеличивается в прогрессии, и сочувствовать им всем просто нет сил. Доктор из числа пленных спрашивает, не сын ли это Саула, раз уж он так заботится о нем. Герой, лихорадочно перебирающий причины, хватается за этот вариант и несет его как знамя, спрятанное от чужих глаз.

Стремление похоронить юношу вполне можно объяснить. Смерть чудом выжившего пробуждает в опустевшем Сауле остатки чувств и эмоций, чего-то человеческого. Через эту смерть герой отчасти возвращается к жизни и обретает цель. Причем цель связана не с личным выживанием или полноценным существованием, а направлена на другого человека и не совсем так, как мы привыкли видеть это в военных фильмах. У Саула нет единомышленников, его порыв никто не понимает и не может понять, он не рвется помогать всем подряд, он занят только одной-единственной задачей и на этом пути не оглядывается на своих собратьев по несчастью. Так, к примеру, из-за поисков раввина он теряет сверток с чем-то, что может помочь в подготовке заключенных к бегству. Глух Саул и к любви, поскольку даже не обращает внимания на такой громкий и такой говорящий взгляд в женском бараке. Саул чувствует, что этот обряд в обстоятельствах, где не осталось ничего святого, становится единственным шансом что-то противопоставить неминуемой гибели и шансом искупить грехи. И эти неуместные похороны становятся обязанностью, которую он должен выполнить, - как стакан воды перед смертью, как последняя просьба, о которой все забыли в силу происходящих событий.

Казалось бы, непрофессиональный актер в главной роли и сама по себе дебютная картина не смогут оказаться среди победителей престижных кинопремий, предпочитающих все чаще яркие спецэффекты, ЛГБТ-тематику и истории об угнетении афроамериканцев. Но все произошло совершенно иначе. Премьера «Сына Саула» состоялась в прошлом году на Каннском фестивале, где кино удостоилось Гран-при. Мало того, за лучший фильм на иностранном языке фильм Ласло Немеша взял премию Национального совета кинокритиков США, а также «Золотой глобус» и «Оскар». Такой букет наград однозначно говорит о том, что дело не столько в правильном выборе темы, сколько в ее воплощении, которое прицельно бьет по зрителю, разминая его сердце, как замерзший пластилин, и возвращая к жизни.