Юрий Ицков: «Год свиньи» – правильный новогодний фильм»

«Для меня тишина – самый лучший отдых»

– Юрий, расскажите про своего персонажа. Сложно ли было входить в образ?

– Нет, ничего сложного. Мой персонаж – нормальный дядька, водитель скорой помощи. Человек, который хочет жить лучше, чем получается, и когда он видит возможности улучшить свою жизнь, он ими пользуется, как и большинство жителей нашей страны. Ловкий мужик, своего не упустит.

– Ваш герой – достаточно ушлый водитель скорой помощи – выдуманный образ или сценаристы подсмотрели его в новостях?

– Конечно, это персонаж выдуманный, но его образ состоит из характеров многих людей, которых встречали авторы фильма. Поэтому и реальным его тоже можно назвать.

– Приходилось ли встречать Новый год в экстремальных условиях?

– Подобного, конечно, в моей жизни не было. Кстати, я не думаю, что показанный в нашем фильме Новый год – такой уж экстремальный для России. Жизнь – лучший драматург, такие сюжеты иногда подбрасывает – ни один сценарист подобного не сочинит. Поэтому можно придумать самые необычные ситуации, и они наверняка окажутся реальными, уже происходившими на самом деле. Но мне очень нравится, как в нашем фильме все придумано. «Год свиньи» – такой смешной фильм, и мне хочется, чтобы зритель это оценил. Чем богаче фантазия авторов – тем интереснее кино.

– Как вам кажется, не устали ли зрители от исключительно добрых новогодних историй?

– Мне кажется, хороших и добрых новогодних фильмов на самом деле очень мало. Людей привыкли запугивать. Чем больше добрых и светлых историй – тем лучше. Это не значит, что зрителям надо забивать голову фантазиями и лить на них патоку, но правда в том, что человек всегда должен надеяться на лучшее. И я думаю, что «Год свиньи» – это правильный новогодний фильм.

– Как вы предпочитаете встречать Новый год — под «Иронию судьбы» и оливье либо у вас есть другие традиции?

– Вы знаете, у нас столько работы до Нового года и после, что в новогоднюю ночь я не смотрю ничего, кроме, может быть, программ телеканала «Культура». Для меня тишина – самый лучший отдых.

– Вы прожили в Иркутске много лет. Какие воспоминания у вас остались об этом городе?

– В Иркутск я приехал в 1971 году, и воспоминания о городе у меня самые лучшие. В этом городе находится мой первый театр, в котором я работал после института. Я еще раньше бывал здесь вместе с мамой, и с Владивостокским театром приезжал на гастроли со своим курсом. Когда мы уезжали, я сказал, что здесь я бы с удовольствием остался, в Иркутске замечательный театр. И на следующий год Иркутский драматический театр приехал во Владивосток на гастроли, и меня пригласили в труппу. Я согласился сразу же, не сомневаясь. И до сих пор я очень рад, что Иркутск был в моей жизни.

«Рад видеть молодые лица на спектаклях»

– Говорят, что Иркутск чем-то похож на Санкт-Петербург. Вы с этим согласны?

– Иркутск совершенно не похож на Петербург. Иркутск – это особенный, своеобразный, прелестный купеческий город с грандиозным театром. Такой красоты театра нет в России больше нигде. Здание иркутского театра драмы – это произведение искусства. Но главное – это люди. Понимаете, раньше была совсем другая жизнь. В Иркутске жили Александр Вампилов, Валентин Распутин… Была потрясающая творческая среда. Каждый вечер в нашем актерском общежитии в доме купца Громова мы устраивали посиделки, это были не просто пьянки-гулянки, а целые ночи до утра с разговорами о жизни, о творчестве, о театре, о литературе… Было очень все интересно. К сожалению, осталось так мало людей, с которыми я поддерживаю связь. Но мы стараемся друг друга не забывать.

– Вы учились во Владивостоке, жили в Иркутске и Омске. А почему переехали именно в Петербург?

– Потому что это Петербург! Это красивейший город. Достаточно выйти на набережную – и ты в красоте и чувствуешь себя прекрасно. Меня довольно долго приглашали сюда, когда в Театре на Васильевском работали мои друзья. И когда пришло время последнего переезда – а я приехал в Питер в 50 лет, в таком возрасте переезжают нечасто – я понял: либо я уеду сейчас, либо останусь в Омске навсегда.

– А Омск вы часто вспоминаете?

– Омск для меня тоже любимый и родной город. Омский театр сделал меня как артиста. Буквально неделю назад я был в Омске, мы съезжались на столетие великого директора Омской драмы Мигдата Нуртдиновича Ханжарова, который построил этот театр. Это большой праздник не только для города, но и для всей театральной России. И это случай уникальный – празднуется юбилей не режиссера или актера, а директора, который создал эту марку – «Омский театр драмы». И я убедился, что как был интерес к театру у омичей, так он и остался. Я рад видеть молодые лица на спектаклях. Не только в больших городах молодежь любит и обсуждает театр.

– Вы давно служите в Театре на Васильевском в Петербурге. Что скажете про современную театральную публику? Она меняется?

– Да, и я этому очень рад.  На постановке сложнейшей пьесы «Одинокие» Герхарта Гауптмана, семейной драмы, написанной в 1891 году, зал переполнен, и самые разные поколения сидят в абсолютной тишине, слушают, еле дышат и в конце взрываются аплодисментами. Как и на «Мещанах» по Горькому, которых мы сейчас выпустили, собираются самые разные люди. Юноши 17-18 лет спрашивают у родителей – «Это что, Горький? Это правда его текст? Ну ничего себе, как круто!» Насколько я знаю, сейчас в школе не читают Горького, кроме «Буревестника» и еще пары вещей. А ведь он великий драматург. Очень жалко. Но и радостно, что молодые люди узнают Горького благодаря театру. Вообще я считаю, что у нас в России люди серьезные, и когда продюсеры телеканалов говорят, что народ волнуют только разбирательства вокруг чьих-то ДНК, то это ложь. Люди хотят серьезного разговора и получают его в театре.