Игорь Прокопенко: «Телевидение - это зеркало, даже если местами и кривоватое»

«Я делаю программы о том, что хочет знать зритель»

Прокопенко - семикратный лауреат национальной телевизионной премии ТЭФИ, обладатель гран-при кинофестивалей в Брюсселе, Сан-Франциско, Риме, Макао, Монте-Карло и других наград. Уфимцы смогут услышать то, что никогда не рассказывали о терроризме, тайнах цивилизации, теории заговоров и о многом другом. После встречи автор и худрук документальных телемарафонов «Космические истории», «Сенсационные материалы», «Великие тайны», «Битва цивилизаций» проведет автограф-сессию.

- Как можно оценить сегодняшний уровень российского телевидения? – интересуемся у телеведущего.

- Мне кажется, что сегодняшний уровень российского телевидения вполне соответствует сегодняшнему состоянию российского общества. И наше телевидение, и наше общество политизированы не меньше, чем на Западе, но, поверьте мне, и не больше. Много развлекательного контента разного качества. Есть попытки двинуться в сторону молодой аудитории, хотя, на мой взгляд, и не слишком успешные. Сегодня на наших «голубых экранах», как говорили раньше, примерно поровну – мелодраматических соплей  в сериалах флагманских каналов и запиканного матерка с юмором «ниже пояса» на каналах молодежных. В общем, перефразируя Воланда, можно сказать: «Телевидение, как телевидение… Рейтинг только его немного испортил». Хотя, другой системы измерений в мире пока не придумано. Так что, если у нас есть претензии к нашему телевидению, то они должны быть аналогичны претензиям, которые каждый из нас имеет к нашему обществу. Телевидение - это зеркало, даже если и местами кривоватое. 

- Какие передачи смотрите, а каких вам очень не хватает на нашем ТВ?

- Я – зритель благодарный. Люблю хорошее кино и с удовольствием его смотрю. Например, у нас на РЕН ТВ – приличная «библиотека» хорошего и российского, и американского кино. Все фильмы Балабанова, включая «Брат» и «Брат-2», «Особенности национальной рыбалки», «Особенности национальной охоты», «День выборов», «День радио». Великолепные отечественные мультики – «Илья Муромец и Соловей-разбойник», «Иван Царевич и Серый волк», все серии «Трех богатырей». В общем, даже если смотреть только канал РЕН ТВ, с такой «библиотекой» можно у экрана сидеть, как ледокол, несколько лет – не соскучишься.

- "Военная тайна" уже 22 года выходит в эфир. Как за это время изменился зритель? Что его сегодня интересует, а какие темы безразличны?

- Двадцать два года назад – а первый выпуск программы, напомню, вышел в эфир 6 марта 1996 года – я хотел сделать познавательную, популярную, рассчитанную на самый широкий круг зрителей программу. Это – исходная концепция «Военной тайны», и она актуальна по сей день. Этому принципу я следую, работая над большим количеством и других проектов – «Территория заблуждений», «Самые шокирующие гипотезы», «Космические истории». Новый проект сейчас придумал – «Страшное дело». Эта программа – критический взгляд на нашу действительность: беззаконие, воровство чиновников, продажность элиты, двуличие либеральной верхушки. 

- В чем секрет долголетия ваших проектов?

- Ответ прост: я делаю программы о том, что хочет знать зритель. Что для него важно сегодня? Какую информацию он ищет в эту минуту? Именно поэтому сегодняшние программы и передачи, которые выходили в эфир двадцать два года назад, – это совершенно разные программы. Меняются интересы зрителя – меняется и программа. А в  разное время зрителя интересовали разные темы. В 96-м не было важнее тем, чем  чеченская война, дефолт, развал армии, разгул олигархов. И программа «Военная тайна», если кто помнит те времена, была именно об этом. В нулевые, когда военные и политические баталии чуть поутихли, пришел неожиданный интерес к космосу, к неопознанным летающим объектам, к жизни на других планетах. И появились программы на эту тему – зритель хотел про космос, и я делал программы про космос. В программе «Военная тайна» сегодня нет Чечни, нет НЛО. Сегодня нас с вами волнуют уже совсем другие вопросы. Как жить будем дальше? Куда заведет нас история с Украиной? Как наша страна дожила до увеличения пенсионного возраста? А еще – как на самом деле устроена жизнь на Западе? Таков сегодня запрос большей части зрителей, а я работаю для  большинства.   

«У супруги свой профессиональный путь, у меня – свой»

- Сложно ли жить и работать вместе, когда в семье два журналиста? Устраиваете ли вы дома бесконечные планерки или это табу?

- Это не сложно, если не проецировать в семейное пространство профессиональные взгляды и предпочтения и не делить пальму первенства. Что мы, собственно, и делаем. У нас есть правило: мы не вмешиваемся в то, что делает каждый из нас, у моей супруги Оксаны Барковской – свой профессиональный путь, у меня – свой. В этом случае семья продюсеров-журналистов - это интересно и комфортно, поскольку мы говорим на одном языке и обсуждаем темы, которые знакомы и близки обоим.

- Смотрят ли ваши дети ТВ и есть ли для них запрещенные передачи?

- Во-первых, я, как и любой папа, наверное, считаю, что мои дети, пока они не выросли, – самые умные, самые красивые и самые талантливые.  А если серьезно… Мои дети, так же как и все сегодняшние подростки, сильно отличаются от нас, от поколения, которое помнит мир без интернета. В отличие от нас, они уже – граждане нового глобального мира. Они живут в сети. Для них уже не существует границ – культурных, ментальных, языковых. Они учатся, сами себе заказывая по интернету видео-уроки, слушают интересующие их лекции онлайн. Они общаются со сверстниками, с друзьями по интересам из самых разных уголков мира, не выходя из собственной комнаты. Их технологическая продвинутость для меня уже недостижима. Так что вопрос, есть ли у моих детей запрещенные передачи, устарел лет на двадцать. И контроль просто невозможен. Другое дело, что у нас в семье есть внутренний камертон, настроенный на «что такое хорошо, и что такое плохо». Есть неприятие национализма, чванства по имущественному признаку, неприятие насилия. А еще – труд.                    

- Были ли случаи, теории, герои передач, которые поразили вас больше всего? О которых невозможно забыть?

- Знаете, я журналистикой занимаюсь с конца 80-х годов. Поэтому что там герои, когда целая эпоха корчилась на наших глазах, как умирающая галактика!  В октябре 92-го, в ходе «засекреченного» осетино-ингушского конфликта, я был единственным журналистом (если не считать корреспондента западного агентства, установленного сотрудника ЦРУ), на чьих глазах в  Назрань привезли десятки обезображенных женских трупов… Я, много поездивший к тому времени по горячим точкам, и по сей день считаю, что ничего страшнее этой картины, этих женских трупов, выложенных прямо на площади, и страшных глаз родственников, которые пришли на опознание, придумать невозможно.

А в сентябре 94-го в Берлине я видел, как пьяный Ельцин дирижировал оркестром… Если понятию «дно национального позора» искать подходящий символ, то в мировой истории трудно найти картину более точную. Я вообще думаю, что нужно обязательно поставить памятник «Ельцин дирижирует оркестром». Чтобы каждый следующий президент, премьер, высшие должностные лица страны клялись в верности стране не только на Конституции, но и у этого «памятника». Чтобы никогда больше в будущей истории России такой позор был бы невозможен! 

«Люблю Москву любовью провинциала»

- Как относитесь к мнению борцов с лженаукой, что РЕН ТВ и ваши передачи повышают уровень мракобесия в обществе?

- Я отношусь к этому с юмором. Мракобесие - оно ведь не в телевизоре, оно – в голове. А если говорить серьезно, желание бороться со «лженаукой» с пультом от телевизора в руках – очень тревожный симптом. Потому что всегда со лженаукой начинают бороться тогда, когда есть проблемы с самой наукой! В обществе, где наука на подъеме, борьба со лженаукой лишена смысла. Там есть просто наука! А у нас в России, посмотрите, что сегодня получается. Научных открытий почти нет, новых прорывных технологий нет. Да что там… Сегодня мы умудряемся ронять ракетоносители, придуманные почти полвека назад. Зато есть целый  Комитет по «лженауке», какие-то странные люди, которые создают информационный шум, какие-то «левые» депутаты Государственной Думы, которые на полном серьезе борются со «лженаукой», отсматривая программы, вроде развлекательного шоу «Битва экстрасенсов»! Их для этого избирали в Думу? Чтоб они за 380 тысяч рублей в месяц депутатской зарплаты определяли, что народ «поймет» по телевизору, а что нет? Это же смешно! У нас сегодня из всех научных достижений удается только «борьба с гомеопатией». Последняя Нобелевская премия российскому ученому была присуждена за открытия пятидесятилетней давности. Мы закупаем на Западе самые пустяшные технологии, у нас даже нет отечественных доильных аппаратов – мы их не можем собрать без иностранных комплектующих. При этом половина наших чиновников, депутатов, министров, их замов – доктора наук, академики. Помните скандал в Российской Академии наук? Даже президент Путин возмутился. Товарищи, ну так же нельзя! Когда же эти министры вашей наукой занимаются? Так что корни этой кампании по поиску «лженауки» на телеканалах уходят куда глубже, чем принято считать.

- Какой Игорь Прокопенко вне экрана? Где любите бывать в Москве, как и где предпочитаете проводить отпуск, чем увлекаетесь и о чем мечтаете?

- Я родился на Дону, учился в Калининском суворовском военном училище в Твери, в Донецком высшем военно-политическом училище инженерных войск и войск связи. Служил в Поволжье. В Москве оказался уже человеком взрослым, послужившим, поэтому до сих пор люблю столицу любовью провинциала. У меня захватывает дух каждый раз, когда вижу Кремль. В первые годы работы в Москве в Музей Пушкина ходил почти каждый день. Импрессионисты, мне кажется, до сих пор меня помнят в лицо. Люблю Москву булгаковскую, пушкинскую, Москву из «Войны и мира», Москву монастырскую – на задворках Новодевичьего монастыря как-то лет двадцать назад даже обнаружил пушки с вензелями Наполеона. Мне кажется, они там так и пролежали забытыми с 1812-го года. Убрали вот только недавно. Я человек «зимний», поэтому и отпуск больше люблю зимний.  Мой настоящий восторг – горные лыжи: только они дают мне ощущение полета, которое невозможно больше испытать нигде. Еще – хоккей. Я храню свой первый шлем – 1974-го года, как у Харламова. Летом, конечно, море. Но лежа загорать я не могу, поэтому – велосипед и – вдоль прибоя.  Именно на велике я придумал много новых историй.     

- Насколько часто бываете в соцсетях и общаетесь ли с подписчиками?

- Я ценю соцсети за то, что это колоссальный источник информации. Именно они дают мне представление о том, чего хочет зритель, какие проблемы его волнуют. В соцсетях я нахожу истории, которые потом получают воплощение в программах. Но эта среда для меня пока чужая, мне не нравится, что там можно обманывать, обижать, травить и делать это безнаказанно. Временами соцсети мне напоминают джунгли из «Маугли» – со своими шакалами – им жить в сети проще, чем людям добрым, честным и правдивым. А таких людей я уважаю всей душой. И обязательно стараюсь всем подписчикам отвечать лично.